Кем был д''Артаньян?

Бездна
Магическая, таинственная книга - «Алиса в стране чудес». Для английского мира «Алиса...» - некий свод цитат и образов, сопровождающих человека всю жизнь.
Кто и почему у нас сказал и утвердил, что она – детская? Чушь. Только взрослый ум и взрослое развитое воображение способны понять и осмыслить сложнейший, закодированный, зашифрованный текст. Да и то не всегда.
И тем не менее, когда я читал вслух, моя четырёхлетняя дочь Динка хохотала, заливалась над каждой фразой «Алисы...». Что она понимала? Какой таинственный и сокровенный смысл ей открывался? На каком языке они говорили - странный автор немыслимо сложного текста и маленькая девочка, для которой этот шифр так же ясен и прост, как утреннее солнышко?
Вот почему я не читаю «Алису в стране чудес». Просто боюсь. Я, приземленный прозаик, крепко и твердо стою на своих литературных ногах.
А там - всё раскачивается, там - бездна.
Иваны
АнтоновиЧи
Сейчас никто об этом не пишет. Но и в пору расцвета деревенской прозы нигде и ни у кого я не встречал заключения, что советская деревенская проза вышла из «Антона-Горемыки» Дмитрия Григоровича. То ли настолько очевидно, что говорить не надо было, то ли критики-литературоведы не додумались. На мой взгляд, ярче всего это родство прослеживается на примере двух Иванов – Ивана Денисовича Шухова и Ивана Африкановича Дрынова. Не просто самые знаменитые Иваны советской литературы, а истинно народные персонажи. Первый – герой Александра Солженицына из повести «Один день Ивана Денисовича», второй – герой Василия Белова из повести «Привычное дело». Характеры, сюжеты, манера и тон повествования, даже объём повестей – почти одинаковые. Иными словами – Антон-Горемыка в крепостной русской деревне, Антон-Горемыка в сталинском лагере и Антон-Горемыка в хрущёвском колхозе.
Где свирепые горцы?
Читаю роман горского прозаика. И поначалу не могу понять, о ком он пишет? Что происходит? Герои романа только и делают, что разыгрывают друг друга, подначивают, подшучивают. От мала до велика, от мальчишек до седых старцев. Всё время какие-то анекдоты, байки, смешки...
Это же не кавказцы, а какие-то габровцы! Не горский роман, а бухтины вологодские, завиральные.
И только потом пришло понимание. Ведь мы о горцах мало что знаем достоверного. Всё, что нам известно, получено опосредованно, через вторые или третьи уста, от людей, соприкасавшихся с горцами, из литературы, созданной представителями других народов. Даже непосредственный, личный наш опыт общения - это еще не точное свидетельство, не знание изнутри. Потому что история Кавказа, суровая, жестокая, наложила свой отпечаток на его сынов. К завоевателям, чужакам, а потом и вообще к любым посторонним горцы оборачивались только одной стороной своего характера, своей души. Были, старались выглядеть свирепыми, воинственными, дерзкими. Постепенно в нашем сознании сложился стереотип горца: злой чечен ползёт на берег, точит свой кинжал.
И только литература, рожденная самими горцами, показывает, что горцы, когда они среди своих, немного другие люди, нежели мы их представляли.
Хас-Булат Удалой
Почти сто пятьдесят лет поют ее в русском народе. Казалось бы, какая даль, какие времена, какие там сакли и кинжалы. Но ведь поём! Значит, есть какая-то тайна.
Хас-Булат Удалой,
бедна сакля твоя.
Золотою казной
я осыплю тебя.
Дам коня, дам кинжал,
дам винтовку свою.
А за это за всё
ты отдай мне жену.
Предлагается, простите, торг. Или - обмен. Но - какой обмен! Ведь не на уровне вещей - на уровне символов! Конь - символ свободы, кинжал - символ чести, винтовка - символ отваги, знак воина в горах.
А что просит взамен несчастный, страдающий герой? Взамен он просит отдать ему женщину. То есть - любовь.
Вот на каком уровне идет разговор!
Вот в чем, наверно, тайна и притягательность.
Послесловие. Кстати, у этой песни есть автор. Фамилию и биографию не помню, но, видимо, это русский офицер, воевавший на Кавказе. В оригинале, в авторском тексте – песня длинная, занудная, скучная, неинтересная, с многочисленными подробностями. Не просто кинжал, а кинжал-басалай, не просто конь, а - с кабардинским тавром. И так далее. Народ всё переделал по-своему, отбросил лишнее, оставив лишь суть - символ.
Философы
Юрий Казаков, начиная перевод трилогии Абдижамиля Нурпеисова «Кровь и пот», на первых порах никак не мог понять, удивлялся: почему и бедный рыбак, и нищий чабан, и богатый торговец говорят одним языком, и даже не говорят, а - философствуют всё время? Ведь должна быть разница? Чабану - чабаново, баю - баево?
Но в том и отличие казахов, что разницы не было. Отсутствие письменности направляло народный гений в устное творчество. И поныне каждый казах – прирождённый, доморощенный философ и ритор. Если соберутся за столом люди почтенного возраста, никто из них: ни бывший пастух, ни бывший буровик, ни бывший грузчик не скажет просто «наливай да пей, чтоб не последнюю», а прежде, чем произнести что-либо сакраментальное, он обязательно начнет с сотворения мира, упомянет предков и их взгляды на всё сущее, к небу обратится всевидящему и к земле, нас кормящей... А сотрапезники будут внимать, следить за ходом мысли, восхищаться красотой слога.
До новейших времен у казахов не было разделения на культуру низов и культуру верхов, что всегда происходит с возникновением письменности. И батрак, и хан жили в одном космосе ритуальных плачей, лирических песен, эпических сказаний, философских притч.
Кем был Д’АртаньЯн?
Странный вопрос. Я к тому его задал, что у нас Д’Артаньян считается самым что ни на есть французским французом, можно сказать – собирательным образом, символом француза. Вот уже 30 лет живет песенка из фильма, в которой поётся, что Нормандия, Бургундия, Шампань или Прованс – чуть ли не провинции второго сорта, «пока на белом свете есть Гасконь!»
Трудно придумать больший бред.
Гасконь никогда не входила в состав Французского королевства. (17 лет, с 1137 по 1154 год можно не считать). Зато 300 лет, с 1154 по 1454 год – то есть в века становления и объединения французской нации - Гасконь входила в состав Английского королевства.
Английский анклав внутри Франции.
Английская кость во французском горле.
А тут еще началась Столетняя война. Гасконцы, подданные Англии, воевали, естественно, на её стороне. Против Франции!
Франция победила. Гасконь вошла в состав Французского королевства. И отношение к гасконцам было хуже некуда. Добро бы их считали только бывшими врагами, враг – это почетно. Но поскольку они жили на территории Франции и воевали против Франции, то их считали ещё чуть ли не предателями. А уж чужаками они были точно. Потому их и брали в охрану короля. В Париже они знали только короля и служили только ему. Французская знать, всё время плетущая заговоры против монарха, никогда бы не позвала в свои ряды гасконских дворян.
Соответственно вели себя и гасконцы. Отсюда их задиристость, непомерная обидчивость, мнительность, готовность вступить в драку из-за любого косого взгляда. Д’Артаньян появился в Париже, когда прошло всего 170 лет после Столетней войны.
Дюма сделал своего героя гасконцем. И они вдвоём покорили всех.