НАРОДНОЕ ТВОРЧЕСТВО И ЕГО музеи

Знаменитый американский журналист Джон Рассел писал: «Одна из похожих на песню радостей жизни на манхэттенском острове – это посещение музея Американского народного творчества».
Впрочем, что такое народное творчество? Ведь мы давным-давно уверовали, что творчество всегда народно, потому что любой художник, любой профессионал или любитель из народа вышел, фольклор, в том числе рукотворный, знает и творит в этом ключе. И даже тогда, когда он, художник, абсолютно самобытен, национальные, народные черты в его манере, в его стилистике всегда проявляются. А любое коллективное творчество все-таки восходит к воображению, фантазии, чувствованию, труду отдельных талантливых, яркой индивидуальностью наделенных людей. К великому нашему огорчению, зачастую оставшихся неизвестными. Потому так много в музеях народного творчества работ (в Советском Союзе, если припомните, было их множество, маленьких, но интересных – при клубах, заводах, домах пионеров, колхозах даже), название которых условно, а «автор неизвестен». Разумеется, это касается и Америки, где «народные» музеи есть практически в каждом штате, а частенько и во многих городах и городишках. Относятся здесь к народному, непрофессиональному то есть, творчеству бережно и уважительно.
Но пора нам на остров Манхэттен, чтобы послушать «песню радостей жизни», о чем так образно сказал Рассел, и побывать в Музее американского народного творчества. Журналист, конечно же, имел в виду тот музей, что расположился на Линкольн плаза. Да и вы, побывав в Линкольн-центре, в его театральных и концертных залах, в полном света и воздуха дворце знаменитой Метрополитен- опера, наверное, заметили по другую сторону площади здание того самого Музея народного творчества.
Была я там много лет тому назад, заинтересовалась невероятно и дала себе слово непременно прийти еще. Но в извечной суете все не хватало времени, а когда наконец-то выбралась, то оказалось, что музею подарено еще одно просторное здание - рядышком со знаменитым МоМА, музеем Модерн Арт (25 53-я улица, поезда метро «Е», «V»). Обе музейные экспозиции, не покривив душой, можно назвать увлекательными.
Что же может там так заинтересовать? Прежде всего, это отнюдь не неумелые самоделки, хотя наивный лубок (тоже, кажется, требующий большого мастерства), естественно представлен. Как портрет Марты Вашингтон – на коне, подобно молодому ее генералу. Здорово! Примитив – но как выразительно, динамично, гордо! А вот и поле битвы близ озера Мичиган и подробная карта боевых действий молодой американской армии – совсем неплохо рисовал Генри Даргер.
А вот и вполне информативная жанровая картина «Резиденция Дэвида Твининга» подробно рассказывает о жизни небольшого поместья 1785 г.: скот дружно теснится в загоне, черный раб чем-то вроде сохи пашет поле, скачет куда-то белая хозяйка, бочком пристроившись в дамском седле, а благостная старушка под елью читает Библию внуку. Это не просто картина, это документ истории, приобщающий нас к событиям и образу жизни более чем двухвековой давности. Как, например, и перенасыщенная бытовыми подробностями, подогнанная к реалиям ХVIII столетия притча о блудном сыне Руби Финч.
Много металлической гнутой сборной скульптуры. Дэвид Дэвис: конный молоковоз с огромным бидоном с краником. Точильщик – элегантный, в цилиндре, с трубкой. Первый очень смешной пыхтящий низенький паровозик... Какая резьба по дереву Вильгельма Шиммеля из Пенсильвании и масса разностильной, примитивной, в основном, живописи, даже вот уж неожиданно – абстракция. Это в начале-то ХIХ века.
А в достопамятном 1917 г. Мечислав Богун сделал скульптокартину «Водопад». Наверняка мастер успел познакомиться с новациями великого своего земляка Александра Архипенко. Стало быть, любители были людьми и образованными, и читающими, и искусством увлекающимися.
В американском народном творчестве много форм: утилитарная, декоративная, развлекательно-шутливая, торжественно-парадная - в зависимости от обстоятельств, времени, от социального заказа большой, как правило, семьи, общины, в том числе, религиозной. Наконец, нарождающейся, потом сформировавшейся нации. Эта очень значимая часть американского искусства стала стержнем культурного наследия, выкристаллизовавшегося во всеамериканском плавильном котле, но не потерявшего национальных традиций, смекалки, умелости и таланта тех людей, которые и составили молодую нацию. Об их происхождении можно судить по сохранившимся фамилиям самодеятельных художников, артизанов, как называют их здесь, – англосаксы, французы, немцы, шведы, украинцы, поляки, испанцы, евреи... Есть и раздел, посвященный искусству коренных американцев. Не столь, естественно, обширный, как в музее американских индейцев, о котором мы вам непременно расскажем. Он сконцентрирован на редкостной «шутчной» работе: кожаные, деревянные, шерстяные изделия... Изделия из перьев – бездна вкуса, фантазии и оригинальности, разумеется.
Сейчас в Музее американского народного творчества выставка работ Рамиреса. Им отдан целый этаж. Мартин Рамирес – мексиканец, в глубинном городке Мексики родившийся и до двадцати лет проживший, но эмигрировавший и ставший американцем уже в ХХ веке. Это пример того, как творчество его стало частью этой культуры, сохранив свои корни, свое своеобразие, свое представление о красоте – едва ли не на генетическом уровне. Приехал Рамирес в Америку с семьей, десяток лет трудился, потом, увы, сошел с ума и уже в психиатрической клинике стал рисовать. Да как! Его и называют американским Ван Гогом.
Кто он, этот вдохновенный безумный самоучка? Живописец, график? В любом случае, рисовальщик превосходный, одинаково владеющий линией, цветом и светом. Линия подчиняется ему, иногда выходит из-под его власти и начинает жить своей жизнью, изгибаясь, играя, сопротивляясь времени. А время живет в двух измерениях: современные юноши и девушки, их жизнь, стремления, мировоззрения и прыжок в глубь веков, эдак на шесть и более столетий. Поклонение Мадонне и солнцу одновременно. Поразительные, к древним майя восходящие архитектурные пейзажи. В одном из них – тот самый храм, на плоском навершье которого спасались, согласно легенде, от испанцев несколько тысяч женщин. И когда солдаты, взбираясь по стенам, были близки к верхней площадке, тысяча женщин бросилась вниз, увлекая за собой на камни нападающих. А когда Кортес повторил штурм, взывая к своим солдатам: «Вперед! Там бабы! Они ваши!» – и первым оказался на крыше, женщины вдруг исчезли – они бросились в широкий квадратный, глубиной в несколько этажей колодец, но защитили свою честь. Их тени будто витают над величественным храмом, удивительно экспрессивно изображенным Рамиресом.
А в Сан-Франциско есть большой музей Рамиреса.
Народное искусство Америки на редкость многообразно. Здесь и картины, и мозаика, и чудесные аппликации, и самые разные резные деревянные поделки, в том числе деревянная скульптура, дивная мелкая пластика, мебель, керамика, искусно сплетенные корзиночки, корзинки, корзинищи, даже сундуки, чудные цветочные композиции, сентиментальные птички, множество всякой всячины, вызывающей неподдельный восторг. И стеганые шедевры, квилты - это не просто одеяла, а произведения искусства с тематическими узорами, соединение шотландской и индейской старинной техники и традиций. Вот изумительная работа Элдад Миллер из Вестчестера «Квилт-альбом», поистине виртуозная работа.
И еще об одном шедевре, ставшем живописным слоганом американского народного искусства, хотелось бы рассказать. «Девочка в красном платье с кошкой и собакой» – это полотно в самом начале позапрошлого века написала Эмми Филипс, сумев показать и чистоту помыслов, и трогательную наивность, и уже дающий о себе знать твердый неуступчивый нрав ребенка. Почему Филипс и ряд других художников, несмотря на очевидное мастерство, считаются непрофессионалами, причисляются к мастерам народным? «Академиев не кончали»? Не только. Оттого еще, что им, зачастую членам богатых именитых семей Новой Англии, Пенсильвании, Коннектикута, Нью-Йорка, не подобало, а вернее, было даже неприлично выполнять заказы, тем паче продавать свои творения, которые оставались в доме (разве что дарились иногда, а потом дремучими наследниками частенько уничтожались). Имена авторов, к сожалению, не афишировались. Сохранилось немногое, а потому – особенно ценное.
Словом, друзья, посещение этого музея и его музейной лавки откроет вам много нового. Рада буду вас там встретить.