НА ЗИМОВКЕ

По свойственной людям склонности к преувеличениям, охи, что, мол, такого дождливого лета не вспомнить, как и ахи, что подобная засуха была лишь сто пятьдесят лет назад, часто слышишь. Между тем снежные заносы, случившиеся этой зимой в Колорадо - нечто из ряда вон, не только по мнению обывателей-старожилов, но и властей штата, оказавшихся абсолютно не готовыми к таким вот неожиданностям. Тем более на фоне всеобщего потепления, набухающих совершенно не ко времени почек, роз, вот-вот готовых распуститься во многих европейских странах.
Колорадский климат в самом деле отличается непредсказуемостью - последний снежок может выпасть в середине мая, первый - в начале сентября, но под ослепительным солнцем мгновенно тает. Дороги к полудню сухие, население разгуливает в излюбленной обоими полами одежде: шорты, майки и шлёпанцы на босу ногу. Что называется, без затей. Снег лежит в горах, а в Денвере, хотя и находящемся на милю в высоту над уровнем моря, как на южном курорте, рекомендуется прикрывать на солнцепёке темечко и обязательно носить тёмные очки.
И вдруг снега по колено, плюс сильный мороз!
Мы здесь почти десять лет, но не подозревали, что в гардеробах, а скорее в бабушкиных сундуках, хранились, значит, шубы, дублёнки, фасонами напоминающими персонажей из фильма «Доктор Живаго». И лица, обычно улыбчивые, напряглись, посуровели. Действительно, чему радоваться? Тротуары исчезли, машину негде у магазинов на плазах воткнуть, очереди, товар сметается в лихорадочной спешке, с запасом - на случай, если из дома выйти не удастся. Стихия разгулялась, не до любезностей. Вот ведь как климат на человеческую сущность влияет. Кто-то задумался на обочине, прежде чем пересечь снежный завал, джип, промчавшись, обдал грязью, вслед ну та-а-кое родное, что как бы из пределов отчизны не уезжали. Сказала мужу: как в Москве, да? Он: нет, как Мытищах.
Губернатор Билл Оуенс объявил положение в Колорадо бедственным. И какие же действия? Да никакие. Дороги не чистят. Снегоуборочная техника отсутствует. Так за прошедший уж месяц почему не обзавелись? На скоростных трассах, что нападало, автомобилями уминается, кое-где подтаивает, но за ночь морозом схватывается: сплошной каток. А поскольку водители к такой ситуации не привычны, аварий множество. Я вот за руль садиться не рискую, у меня седан, легонький, как скорлупа. Муж на четырех ведущих и то с трудом проезжает, стоя подолгу в пробках. А я дома засела, будто медведица в берлоге, погрузившись в спячку. Собаку, правда, приходится выгуливать, в сугробах кувыркаясь, с опаской как бы чего-нибудь себе не сломать, оскользнувшись. Муж вот колено повредил, рухнул об лёд, не удержавшись, когда Ваня, наш скотч-терьер, на поводке вдруг в сторону метнулся. Наш околоток, безупречно обычно вылизанный, стал похож на сибирскую, в глуши затерянную заимку. Прекрасным видением однажды лишь возник бульдозер, разгрёб узкий проезд по середке улицы, переместив снежную массу, стеной вставшую, к выездам из гаражей. Караул, ау, где мы? Неужто в Америке?
Уж в смысле удобства, налаженности бытового комфорта американский стандарт представлялся образцовым. Без европейских, допустим, изысков, зато в доступности, рассчитанной именно на большинство. Дома просторные, в семье две-три машины, нет проблем с парковкой и всё вроде близко, рядом. Но при условии, если на колёсах. А если нет... До ближайшего супермаркета с котомкой не добредешь. Вона как удобства-то обернулись. Метро отсутствует, вообще общественный транспорт - так, фикция. Зачем, коли и голь перекатная на автомобиль какой-никакой средства наскребает. И что обнаружилось: полетело одно звено, и вся схема, продуманная, отработанная, нарушилась. Назад, в пампасы, к первым поселенцам, «Танцам с волками», героическим преодолениям любых трудностей. Да вот и навыки, и готовность к преодолению в благополучии атрофируются.
А началось всё перед рождественскими каникулами, когда из всех штатов толпы снимаются - кто куда. О снежных штормах в Колорадо синоптики предупреждали, но трудно было поверить, что закрытие нашего денверского аэропорта будет столь длительным и отмена там сотни рейсов застопорит передвижение по всей стране. Хотя аэропорт в Денвере входит в четвёрку лучших в мире - по обслуживанию, по оригинальности архитектурного проекта, по роскоши интерьера, с мраморными полами, фонтанами, скульптурами, мозаикой, репортажи оттуда, по всем новостным каналам транслированные, другое навевали: что ли всеобщая эвакуация, что ли война?
Люди вповалку спят, притулившись у чемоданов, обнимая детишек сомлевших. И на черта тогда фонтаны, деревья в кадках под высоченным, как в соборах, прозрачным куполом. Узнаваемо, до жути узнаваемо. Сердце ёкает: всё так, выходит, хрупко? И никакой уверенности ни в чём?
У нас тоже планы нарушились. Дочку из Нью-Йорка ждали 22 декабря. Ёлку не обряжали, хотели с ней вместе. Билет она, разумеется, загодя приобрела: в Париж, в Лондон, дешевле, чем к нам в пиковый лыжный сезон слетать. Доплатила еще 400 баксов, чтобы поспеть в ночь двадцать пятого. Индейка традиционная, прочие лакомства в холодильнике остались. Мы с мужем двадцать четвёртого легли спать в тот час, когда на нашей родине, СССР звавшейся, у телевизоров детвора собиралась: в восемь вечера показывали передачу «Спокойной ночи, малыши.» Но, слава Богу, дочка прорвалась. Отметили Рождество не по общепринятому, а двадцать шестого. Ведь не мы для праздников - праздники для нас. И ладно.
На следующий день снова шторм, опять аэропорт закрыт. Из дома не выбраться. Но камин горит, уют, еды на недели еще осады хватит. Дочка из окон фото делает: отправлю друзьям, ведь не поверят иначе, сколько здесь снега...
Да, снег на солнце сверкает, скрипит под ногами, как в детстве, в прошлом. Но то, что хорошо когда-то, потом иначе воспринимается. Два, три, четыре дня проходит, дочка спрашивает: и никуда не выехать?
Но в Новый год отправились всё же в ресторан в даунтауне, в гостинице «Марк Адамс», где стол был заказан еще с осени. Ближе к окнам, чтобы видеть салют. С заказом только в ресторане машину нашу на подземную стоянку отогнали, а так бы - негде. И в центре города - сугробы.
Дочь поинтересовалась, у неё опыт в российских условиях проживания, ну скажем, скромный, до пяти лет: а что делали со снегом в Москве? Муж: вывозили! Я ностальгически: были и дворники - до звона будильника слышала во дворе Лаврушинского скрежет лопат. Муж: врешь, дворники были до революции! Я: нет, и при советской власти тоже! Он: значит, у вас была своя власть, а у нас - другая.
Ну почему? Та же самая. В комнатах ставили рефлекторы, струйка из душа со слабым напором еле-еле теплела. В метро под ногами хлюпало, на обуви оставались белесые пятна от соли. В автобусах, чтобы углядеть, на какой остановке выходить, процарапывались мёрзлые стекла. Но ведь жили, там так и жили. А здесь?
Я терпелива. Месяц просидела взаперти. Вот только в эти выходные муж вывез в кинотеатр. И надо же так попасть: как в тире, прямым попаданием в мишень.
Фильм называется: Children of Men. Жанр антиутопия. Эстетического удовольствия - никакого. Авторы тут не старались нисколько. Сделано намеренно так, что некому сопереживать. Все заслужили всё.
Если бы не титры, никогда бы не догадаться, что эти развалины, помойки, кострища дымящиеся – великолепная столица Британского королевства. Лондон, как авторы предрекают, в 2027 году.
Цивилизация белых вымирает. Никто из них не рожает. Задача другая: отбиться от нелегальных иммигрантов, для депортации коих брошены все силы. Но всё так запутывается, что при одичании, как чума нахлынувшем, непонятно кто есть кто и кто за кого.
Апокалипсис свершается при полной неразберихе. Сюжетная завязка уплывает. Намёки-символы ничего не значат. Всё лишено смысла. Выжить не дано никому. И младенец, родившийся от чёрной матери, как бы ни от кого зачавшей, библейское торжество и духовности, и телесности нисколько не отождествляет. Всё - прахом.
Зал был полон. Их в кинотеатре, к нам ближайшем, шестнадцать. Молча с мужем в машину садимся И говорит: да ладно, пусть снег не убирают, пусть беспорядок, лишь бы кошмар такой не сбылся.
А я подумала: кошмар-то и зачат в беспорядке. Фильм - агитка, без художеств, но в цель точно бьющая. Когда мы с дочкой ехали в Новый год к ресторану, у роскошного мола, где бутики те же, что в Нью-Йорке на Пятой авеню, стоял мексиканец, скалывал лёд с тротуара ломом. Я пошутила: последний, видимо, кого не депортировали. А ведь не до шуток.
Вот как всё смыкается. Не дай Бог, чтобы сомкнулось в реальной жизни.